Главная » Файлы » Статьи » Исторические

Масоны и попытки объединения политической оппозиции в России начала XX века. Часть 2
08.02.2013, 19:35

Об участии в российских масонских ложах некоторых, хотя и немногих, большевиков имеется ряд скупых, но вполне определенных свидетельств: Мельгунова, масонов И. Н. Майнова, В. А. Оболенского, Кусковой, Некрал сова, Гальперна, а также Т. А. Бакуниной-Осоргиной, причем трое последних назвали персонально Скворцова-Степанова. Видимо, его и С. П. Середу подразумевала Кускова, когда сообщила в 1955 г. в письме к Л. О. Дан, что "знала двух виднейших большевиков, принадлежавших к движению", и уверена, что они "тайну соблюли" (обоих уже не было в живых). Бакунина-Осоргина ссылалась на письма к ней Арсеньева, который слышал от Вересаева, что Скворцов был принят в ложу в его присутствии Урусовым. Произошло это, согласно воспоминаниям Гальперна, примерно летом-осенью 1915г. (сомнительно, однако, что Скворцов, наряду с Головиным, Урусовым, Обнинским и Ф. Ф. Кокошкиным, становится с этого времени наиболее видным членом масонской организации в Москве). Запись в дневнике Мельгунова насчет большевиков-масонов датирована 26 апреля 1915 года (46).

О достоверности этих свидетельств говорит и упоминание Вересаева, которого Скворцов-Степанов знал со второй половины 90-х гг. XIX в., когда его выслали в родной город Вересаева Тулу; в Москве, куда писатель переехал в 1903 г., их общение возобновилось. Вересаев оказывал социал-демократам финансовую поддержку, пытался издать "Капитал", переведенный в 1907-1900 годах Скворцовым и Базаровым, способствовал изданию другого перевода Скворцова - книги Р. Гильфердинга "Финансовый капитал" (47).

Приему Скворцова-Степанова в масонскую ложу в 1915 г. предшествовали довоенные его контакты с либералами - не слишком дружественные, но сыгравшие свою роль как некий подготовительный этап. Сам он в свое время входил в Союз освобождения и еще раньше, в 1894г. был замечен полицией в сношениях с Шаховским, но уже в конце 1904 г., на совещании представителей оппозиционных и революционных организаций, собравшихся в Москве на квартире П. А. Маклакова, выступил вполне по- большевистски против идеи блока этих организаций, которую выдвинули под впечатлением успеха банкетной кампании Маклаков, Н. В. Тесленко и другие либералы. С тех пор взгляды его не претерпели изменений. В 1914 г. он назвал Союз освобождения "допотопным", так как "из первобытного хаоса выделились организованные формы с вполне определенными очертаниями" (48). Большевизм с его бескомпромиссностью и непременным "кадето-едством" противостоял всем перечисленным выше объединительным устремлениям идеологически и как иной тип политической культуры.

В ноябре 1908 г. Вересаев - член правления Московского литературно- художественного кружка - привел его в этот клуб интеллигенции, на диспут в заседавшем здесь Обществе свободной эстетики, где, по словам Андрея Белого, можно было встретить и людей "из буржуазии (любителей, меценатов, модников с модницами или просто людей общества)"; ему "запомнились Рачинские, Щукины, Бахрушин, Морозов, Обнинский". До 1909 г. председателем дирекции кружка был Сумбатов-Южин, на диспуте председательствовал Баженов.

Согласно рассказу Вересаева, вслед за приехавшим из Петербурга докладчиком Д. В. Философовым А. Белый мрачно обрисовал состояние русской литературы, которая "сплошь, продалась"; ему возразил Скворцов, заявивший, что русская литература - это Лев Толстой, Короленко и Горький, они никому не продались, и "когда Скворцов кончил, раздались аплодисменты, какие редко слышал этот зал". Описывая тот же диспут, Белый не упомянул ни Вересаева, ни Скворцова; он утверждал, что в своем выступлении "коснулся продажности девяти десятых нашей прессы", то есть

стр. 60


имел в виду исключительно журналистов, против чего Скворцов вряд ли возражал бы (49).

В августе-сентябре 1910г. Скворцов-Степанов впервые встретился с Коноваловым ("у одного общего знакомого, за совершенно неполитическою "чашкой чаю",- сообщил он позже Ленину). Заочно они уже были знакомы, по крайней мере начиная с конфликта в конце 1909г. между Скворцовым и редакцией газеты "Утро России", членом совета которой был Коновалов. В статье "Капитал и газеты" Скворцов назвал "Утро России" газетой "прогрессивного политического разврата", а сообщение в ней об исключении Горького из РСДРП, почерпнутое из иностранной прессы (что послужило причиной конфликта)- "провокационно-шпионской ложью" (50). Тем не менее при личной встрече большевик и прогрессист произвели друг на друга благоприятное впечатление. Обсуждались близкие тому и другому экономические вопросы: состояние российской промышленности, тяжелой и текстильной, положение крестьянства. Скворцову Коновалов был интересен как крупный предприниматель с развитым сознанием интересов своего класса, Коновалову было важно, что его собеседник представляет партию, влиятельную среди "активной силы", какой являются, как показал 1905 год, рабочие, среди которых либералам не удалось приобрести сколько-нибудь значительное число сторонников. Нет ничего удивительного в том, что, собирая в 1914г. совещания оппозиции, Коновалов вспомнил Скворцова, только что вернувшегося в Москву из ссылки.

"Коноваловские" совещания проходили 3 марта 1914 г. в доме Коновалова и на следующий день в доме Рябушинского. Подобие конспирации не помешало проникнуть на совещания агенту охранки И. Я. Дриллиху. Согласно его отчетам, всего собралось 27 человек - почти все лидеры московских кадетов, прогрессисты, левые октябристы, народные социалисты, а также игравшие ту или иную общественную роль адвокаты, врачи, инженеры и т. д.; от левых партий также участвовали исключительно "интеллигентские элементы". 20 человек из 27 вошли в образованный на втором совещании Информационный комитет. Осведомитель охранки назвал лишь семерых: Скворцова-Степанова, меньшевиков В. Н. Малянтовича и А. М. Никитина, нефракционного социал-демократа Прокопопича, прогрессистов Коновалова, Рябушинского и Н. Д. Морозова; как участник совещаний назван близкий к меньшевикам Муравьев (51). Вероятно, была там и Кускова. Более, чем вероятно и участие кадетских деятелей-масонов, хотя поручиться, что масонами были все 20 человек, нельзя.

Имя еще одного участника совещаний можно установить, основываясь на письме Скворцова-Степанова Ленину. Излагая свои намерения, он между прочим сообщил: "Чтобы до известной степени подготовиться к возможным в будущем нападкам меньшевиков, я провел в совещания крупного литератора-художника, с большим уклоном к меньшевикам, но совершенно внефракционного. Он известен как до щепетильности корректный человек и пользуется таким уважением, что его свидетельство будет вполне достаточно: в случае нужды он заявит, конечно, как я держался на встречах, и было ли допущено с моей стороны что-либо такое, что следовало не допускать". Из всего сказанного выше ясно, что Скворцов нарисовал точный портрет Вересаева.

Ленин, для которого указание на внефракционность было наихудшей аттестаций, а ссылка на уважение общественности не имела цены, обрушился в ответном письме на неизвестного ему "литератора- художника": "Я думаю, что сии господа абсолютно иначе понимают корректность, чем мы... Они не способны понять, что значит предать рабочих буржуазии". Приглашение на совещания "интеллигентика, неспособного отличить буржуазию от ее антипода" (?), Ленин счел ошибкой (52). Однако маловероятно, что Скворцов учел его мнение и взял приглашение, одобренное уже устроителями, обратно.

Примечательно, что, протестуя так остро против приглашения Вересаева, Ленин не оспорил нежелание Скворцова поставить в известность о совещаниях, организованных Коноваловым, большевиков-депутатов

стр. 61


Государственной думы: оба они считали контакты с либералами слишком деликатной темой, чтобы посвящать в нее партийцев-рабочих, которые могли усомниться в "последовательном марксизме" большевистских вождей, проповедовавших недопустимость таких контактов и тем более соглашений.

За месяц до совещаний московские кадеты уже обсуждали возможность общественного отпора правительству в случае резкого поворота вправо, например, изменения Основных законов в сторону ограничения прав Думы. Собравшиеся обвиняли думскую кадетскую фракцию в бездеятельности и соглашались с прогрессистами в том, что одной из причин слабости оппозиции является национальная и партийная рознь. Вместе с тем они заявили, что информационные совещания с участием внепартийных элементов не должны быть средством создания новой организации (53).

Наконец, план Коновалова, предполагавший соглашение с левыми партиями и давление на правительство с помощью "эксцессов революционного характера" (заведомо невозможных без левых) соприкасался с позицией петербургских левых кадетов и масонов Некрасова и Колюбакина. По мнению последнего, в это время "стало возможнее то, что делалось в "Союзе освобождения",- вплоть до посредничества либералов в деле примирения большевиков и меньшевиков. Некрасов на следствии 1921 г. показал, что в последние годы перед революцией встречи социал-демократов и эсеров с левыми кадетами и прогрессистами происходили неоднократно, и сам он был одним из связующих звеньев между ними. Ссылка на Скворцова-Степанова, который мог бы подтвердить его показания, позволяет думать, что Некрасов был в курсе и планов проведения первой, московской встречи 1914 года. О масонской организации в этих его показаниях ничего не говорилось - вероятно, не только потому, что вопрос о масонстве Некрасова не интересовал тогда следователей, но и потому, что для самого Некрасова эта сторона дела не казалась существенной (54).

Что касается вопроса о субсидировании большевиков (для проведения партийного съезда), то этот вопрос вовсе не занимал на совещаниях 1914 г. первостепенного места. Поставил его не Коновалов, а Скворцов- Степанов по поручению Ленина. Не преминули воспользоваться совещаниями с той же целью и социалисты других оттенков; в связи с угрозой ужесточения законодательства о печати Прокопович предложил образовать отделение политического Красного Креста - фонд прогрессивной печати для оплаты штрафов, налагаемых на левые газеты. Деньги должны были дать кадеты и прогрессисты, а в роли руководителей фонда выступили бы социал-демократы и народники, "как ближе стоящие по действительным связям к народу". Агент охранки допускал также, что "участие Прокоповича обойдется для кадетов в известную сумму, которую сорвут с них на какое-либо литературное социал-демократическое предприятие меньшевистского толка" (55).

Ничего экстраординарного в такого рода обращениях не было; по подсчетам А. В. Островского, количество "кредиторов революции" - представителей крупного капитала и даже сановников - превышало в начале XX века 200 человек (56). Состоятельные лица, выступавшие в такой роли, - масоны и немасоны - видели в материальной помощи преследуемым партиям одно из направлений благотворительности, некий акт справедливости; стремление кое-кого из них ставить эту помощь в зависимость от степени радикализма тех, кому она предоставлялась, осуждалось общественностью как "полицейская точка зрения". Коновалов оказывал финансовую поддержку большевикам еще до совещаний 1914 г., причем не однажды. Революционеры никогда не брали на себя в связи с этим никаких обязательств, что подтвердили и совещания.

Среди причин, воспрепятствовавших тогда созданию хотя бы постоянного механизма согласования интересов, одной из главных явилась, неурегулированность обострявшихся социальных конфликтов. Большевики были по-своему правы, когда выдвигали в качестве условия участия рабочих в выступлениях, координируемых Информационным комитетом, немедлен-

стр. 62


ное "изменение фронта" предпринимателями. Но промышленники- прогрессисты, далеко опередившие в своем радикализме остальных московских фабрикантов, не имели сил оказать на них воздействие. В апреле 1912 г. в Московском обществе фабрикантов и заводчиков возобладало мнение тех, кто считал возможным не штрафовать участников стачек протеста против Ленского расстрела, так как это "крайне желательный в настоящий момент политический фактор", однако уже в конце года отношение фабрикантов к стачкам, не имеющим ничего общего с промышленной жизнью", снова стало отрицательным. Даже убедив московских промышленников в целесообразности признания 1 мая праздничным днем (учитывая, что это конец Великого поста), Коновалов и его единомышленники не нашли понимания в Петербурге (57). Никакой "концентрированной воли" у русской буржуазии не было.

Между тем Скворцов-Степанов ультимативно потребовал на совещаниях, чтобы прогрессисты отказались от практики репрессий за политические стачки и порвали с промышленниками - организаторами локаутов. Но генеральная идея Коновалова (и Некрасова) - не следует так поспешно, как в 1905 г., поворачиваться спиной к "активной силе" - оказалась практически нереализуемой. Агент охранки, предупреждая начальство о намерении большевика в случае отклонения их требований выйти из Информационного комитета, отметил, что меньшевики и "легализаторы вроде Прокоповича" "не имеют за собой рабочих масс" (58).

Непосредственным поводом к срыву деятельности Информационного комитета явился эпизод в Думе 22 апреля 1914г., когда вслед за обструкцией, устроенной левыми депутатами председателю Совета министров И. Л. Горемыкину, часть депутатов-прогрессистов - заодно с правыми и октябристами- проголосовала за их исключение из Думы на 15 заседаний, а кадеты воздержались. Меньшевики все же готовы были участвовать и дальше в работе совещаний и комитета, не требуя принятия каких-либо обязывающих резолюций с последующей их публикацией. Опасения, что без таких резолюций они не смогут оправдаться перед рабочими и ответить на нападки большевиков, высказали только двое из семи руководителей московских меньшевиков, предлагавшие выразить хотя бы неодобрение - "в внешне тактичной форме" - поведению кадетов и прогрессистов в Думе (59).

Отсутствие единства среди меньшевиков, в том числе масонов, этим не ограничилось, Чхеидзе, несмотря на высокое положение, занимаемое им в масонской иерархии, представлялся Гальперину "в известной степени инородным телом", так как относился скептически к цели морального совершенствования и братского сближения - в отличие от проникшихся "масонским духом" Гегечкори и А. И. Чхенкели. Впрочем, сам Гегечкори не отделял себя от других социал-демократов, не проявлявших, по его словам, большой активности: "Мы вообще смотрели на себя как на элемент в известных пределах сторонний в этой организации, роль наша была больше созерцательной". По признанию же Чхеидзе, его (так же, как большевиков) интересовала главным образом получаемая на масонских собраниях информация. Именно такой характер носили заседания думской ложи и Верховного Совета Великого Востока народов России, где собравшиеся лишь обменивались информацией, затушевывая острые углы, чтобы избежать обострения дебатов, ибо, как показал опыт, при попытках пойти дальше этого, то есть договориться о совместных действиях, "тотчас же вставали вопросы, которые нас разъединяли и во вне лож". Таковы были в 1913- 1914гг.- "разговоры о стачечном движении, которые уперлись в вопрос о революции" (60).

Независимо от Чхеидзе, но точно так же характеризовали взаимоотношения внутри масонской организации другие осведомленные эмигранты: организация не имела социально-политической программы, члены ее сохраняли свободу действий, от них не требовали подчинения, не давали им директив (61). Но это означает, что масоны, входившие в те или иные партии, по-прежнему сознавали себя в первую очередь кадетами или меньшевиками,

стр. 63


а уж затем масонами; приоритетными были не "масонские узы", а партийные решения и партийная дисциплина. Даже если бы, как сообщал впоследствии Некрасов, масоны действительно давали обязательство ставить "директивы масонства" выше партийных, осуществить этот принцип на деле не удавалось (62).

Факт принятия Скворцова-Степанова в масонскую ложу в 1915 г. свидетельствует, что, несмотря на еще более обособившее большевиков пораженчество, он считал по-прежнему сохраняющей силу данную ему перед войной санкцию Ленина на общение с либералами и с той же ограниченной целью - приобрести информацию "о настроениях колеблющихся и даже врагов". На собрании с его участием, которое состоялось 6 апреля 1916 г. на квартире Прокоповича и Кусковой, присутствовал, по словам Милюкова, "целый букет левых", а также двое кадетов. Само собрание было устроено по просьбе Шаховского, и составленный там список желательных министров Шаховской отвез Милюкову (но известно, что наряду с этим списком составлялись и другие) (63).

На совещаниях, проводившихся лидерами прогрессистов после того, как они вышли в октябре 1916 г. из Прогрессивного блока, настаивая на создании министерства, ответственного перед Думой, большевиков не было, но присутствовали меньшевики; предполагалось восстановить Информационный комитет 1914г. и реализовать тогдашнее намерение- на деле координировать антиправительственные действия либералов и социалистов. Быстрое формирование новой власти в дни Февральской революции явилось высшим, но единственным достижением масонов. Факты подтверждают вывод, к которому пришел Н. В. Некрасов: надежды на масонство "оказались крайне преждевременными".

Таким образом, за время существования нового масонства обнаружилось несколько подходов к проблеме межпартийных контактов вне и внутри масонских объединений. Масонство не преодолело разрозненности политизированной интеллигенции, идеологической пестроты и проявлявшихся в поведении представителей разных группировок ментальных различий. Одни из масонов готовы были удовольствоваться взаимным осведомлением о происходящем в разных социальных слоях и партиях. Второй подход предполагал на основе достижения более высокой степени доверия между либералами и революционерами координацию их действий. Третий, максималистский вариант требовал, чтобы все масоны служили примером соблюдения принципов братства, взаимопомощи, морального усовершенствования. На деле сближение партий оппозиции не продвинулось дальше первого варианта. Идея возвращения к какому-то подобию Союза освобождения оказалась равно неприемлемой для большинства кадетов и большинства социал-демократов.

Именно потому, что масоны в большинстве своем оставались членами разных партий, власти реагировали на их действия, исходя из уже утвердившихся полицейских оценок степени опасности для режима той или иной партии, не придавая особого значения масонству как таковому. Усматривать в такой политике результат снисходительности Николая II к "вольным каменщикам", обусловленной недолгим его участием в молодости в оккуль-тистской ложе целителя и спирита Филиппа, наивно (64).

После падения монархии и легализации политических партий масонские связи утратили прежнее значение, хотя и могли еще поддерживаться на индивидуальном уровне даже в первые годы большевистского режима. Для некоторых из бывших масонов-социалистов продолжением по существу их масонского служения явилось участие в политическом Красном Кресте советского времени (в эту организацию входили вначале Пешкова, Вересаев, Муравьев, Малянтович, Кускова), но это ни в коей мере не означало стремления восстановить масонские структуры. Тем же, кто ставил такую цель, не помогло отмежевание от досоветских "кадетских лож" (65). Если дореволюционное масонство возникло "преждевременно", то возрождать его в советских условиях было уже слишком поздно.

стр. 64


Примечания

1. См. СОЛОВЬЕВ О.Ф. Масонство в мировой политике XX века. М. 1998; КАРПАЧЕВ С. П. Масонская интеллигенция России конца XIX начала XX века. М. 1998.

2. ШЕЛОХАЕВ В. В. Николай Виссарионович Некрасов. - Вопросы истории (ВИ), 1998, N 11-12, с. 82 -83.

3. Из следственных дел Н. В. Некрасова 1921, 1931 и 1939 годов. Там же, с. 38.

4. БЕРБЕРОВА Н. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. Нью-Йорк. 1986, с. 110-159; ЭЛБАКЯН Е.С. Масоны. Кто они?- Кентавр, 1995, N 4, с. 112- 113. Ср. Русское политическое масонство. 1806-1918 гг. (Документы из Гуверовского института войны, революции и мира). - История СССР, 1989, N 6, с. 154-155; КАРПАЧЕВ С. П. Ук. соч., с. 57-59. Тем не менее некорректно ставить на одну доску научное исследование, пусть в чем-то вызывающее возражения, и новейшие перепевы черносотенного мифа, находящиеся за пределами науки. См. СОЛОВЬЕВ О. Ф. Рецензия на О. А. Платонов. Терновый венец России. Тайная история масонства 1731-1996; СЕРКОВ А. И. История русского масонства 1845 -1945. - Вопросы истории, 1998, N 9, с. 155--159.

5. ОСТРОВСКИЙ А. В. Осторожно! Масоны! Из глубины времен. СПб. Вып. 6. 1996, с. 163-175; К пессимистическому выводу пришел В.В.Поликарпов, оценивая публикуемые им фрагменты из следственных дел Н. В. Некрасова советского времени. По мнению публикатора, мы имеем дело с полностью сфабрикованными измышлениями; чтобы подобные документы заговорили, необходимо выработать особую методику анализа. Однако, в отдельных случаях могут быть эффективными и традиционные методы критики источников. Это относится и к показаниям Некрасова о масонской организации: сопоставление их со свидетельствами на ту же тему, достоверность которых вне сомнений, в частности, с неупомянутыми Поликарповым материалами, собранными в эмиграции Б. И. Николаевским (недоступными НКВД), не обнаруживает существенных расхождений. Легко заметить, что на этот раз Некрасов не выполнил требование следователя рассказать, какую роль играла масонская организация "в вооруженной борьбе с большевиками"; причастность "ежовских масоноведов" к ответу Некрасова на поставленный вопрос не просматривается. Поэтому, а также по причине достаточного количества вырванных пытками "признаний" Некрасова, масонская легенда не была использована в 1939 г. в качестве обвинительного материала. То употребление, какое нашли для показаний Некрасова руководители КГБ в 70-х гг., реанимируя и легализуя через посредство Н. Н. Яковлева черносотенную версию происхождения Февральской революции в качестве инструмента идеологического укрепления режима (о чем убедительно пишет Поликарпов), не лишает этот источник познавательной ценности. Из сказанного следует также, что нельзя признать обоснованными упреки в адрес историков, находивших возможным ссылаться на масонскую часть показаний Некрасова, частично обнародованную Яковлевым. См.: Из следственных дел Н.В.Некрасова, с. 13--14, 36-39, 41 42; а также СТАРЦЕВ В. И. Письмо в редакцию.- ВИ, 1999, N 4-5.

6. КАТКОВ Г.М. Февральская революция. М. 1997, с. 180-181; ПЕТРОВ Ю. А. А. И. Коновалов. В книге: Политическая история России в партиях и лицах. М. 1994, с.257 - -258.

7. АНДРЕЕВ Д. А. Эволюция политической доктрины русского масонства 1906 -1917гг.- Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1993, N 4, с. 3-4, 8 -10.

8. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Русские масоны и революция. М. 1990, с. 120.

9. КАРПАЧЕВ С. П. Ук. соч., с. 56 57.

10. ГЕССЕН И. В. В двух веках. Жизненный отчет.- Архив русской революции. Берлин. Т. 22. 1937, с. 215-216. Ср.: М. М. КОВАЛЕВСКИЙ. Ученый, государственный и общественный деятель и гражданин. Пг. 1917, с. 56-58; ХАЙЛОВА Н. Б. М. М. Ковалевский. - Политическая история России в партиях и лицах, с. 56-58.

11. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 129.

12. См. подробнее: СТАРЦЕВ В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905-1917гг. Л. 1977,с.8-31.

13. Александр Иванович Гучков рассказывает... Воспоминания председателя Государственной думы и военного министра Временного правительства. М. 1993, с. 41; ХАЙЛОВА Н. Б. Урусов Сергей Дмитриевич. Политические партии России. Конец XIX первая треть XX века. Энциклопедия. М. 1996, с. 649.

14. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), ф. 75, т. 26, л. 64.

15. См. ГОРОДНИЦКИЙ Р. А. Разоблачение провокации Е.Ф.Азефа и русское масонство

стр. 65


начала XX века - Масонство и масоны. Сб. статей и материалов. Вып. III. M. 1998, с.98--111.

16. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 129.

17. ОР РГБ, ф. 550, к. 3, д. 23, 28; к. 4, д. 16, л. 97 и об.

18. Там же, к. 4, д. 7; д. 16, л. 82, 85об,; к. 2, д. 6, л. 9: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 810, оп. 1, д. 89, л. 8об.

19. ЮЖИН-СУМБАТОВ А. И. Воспоминания, записи, статьи. M.; Л. 1941, с. 101; АЙНХЕНВАЛЬД Ю. Александр Иванович Сумбатов-Южин. M. 1987, с. 254-256.

20. КАРПАЧЕВ С. П. Ук. соч., с. 54 55.

21. ОР РГБ, ф. 75, т. 30, л. 414об. Ср. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 145.

22. ОБНИНСКИЙ В. Новый строй. M. 1911. 4.2, с. 360 361. Отрывок из этой книги Н. Н. Берберова ошибочно приводит как признание им существования в России масонских организаций (БЕРБЕРОВА Н. Ук. соч., с. 145).

23. ТОПОРКОВ И. В. Самарские масоны; Елшин и другие. - Вопросы истории, 1996, N 7, с. 174; НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 21, 53-55, 105- -107, 110.

24. МЕЛЬГУНОВ С. П. Воспоминания и дневники. Париж. 1964. Вып. 1, с. 145, 193.

25. ГАРФ, ф. 102 00, оп. 265, 1912, л. 569, л. 1337, 1391; ШИПОВ Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. M. 1918, с. 511.

26. ОР РГБ, ф. 75, т. 30, л. 441.

27. См. подробнее: ШЕЛОХАЕВ В. В. Идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии 1907 1914гг. M. 1991; его же. Прогрессисты.- Политическая история России в партиях и лицах. M. 1994; ВИШНЕВСКИ Э. Либеральная оппозиция в России накануне первой мировой войны. M. 1993; СЕЛЕЦКИЙ В. Н. Прогрессизм как политическая партия и идейное направление в русском либерализме. M. 1996.

28. Протоколы Центрального комитета конституционно-демократической партии. M. 1997. Т. 2, с. 14 32; Русские ведомости. 1863 1913. Сб. Статей. M. 1913, с. 200.

29. Утро России, 4.1.1913.

30. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 155 156; АВРЕХ А. Я. Масоны и революция. M. 1990,с.211 212.

31. БЕРБЕРОВА Н. Ук. соч., с. 21.

32. Русские ведомости, 19. V. 1912.

33. Из архива Л. О. Дан. Амстердам. 1987, с. 117 118, 181 183; НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с.109, 115.

34. Письма П. Б. Аксельрода и Ю. О. Мартова. Берлин. 1924, с. 185-186; НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 44.

35. АНДРЕЕВ Д. А. Ук. соч., с. 3.

36. Протоколы Центрального комитета конституционно-демократической партии, т. 2, с. 168 170.

37. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 76-77, 82.

38. Горький и русская журналистика начала XX века. Литературное наследство. Т. 95. M. 1988, с. 490, 522 541. 615- 620.

39. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 60.

40. ГАРФ, ф. 102 00, 1914, д. 5, т. ЛЛ, прод. 1, л. 96-97.

41. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 167-170.

42. СТАРЦЕВ В. И. Взгляды А. И. Коновалова по рабочему вопросу. - Пролетариат России и его положение в эпоху капитализма (Материалы к всесоюзной научной сессии 19-22 октября 1972 г.). Львов. 1972, с. 160.

43. См.: ВОЛОДАРСКАЯ А. M. Ленин и партия в годы назревания революционного кризиса 1913 1914. M. 1960, с. 38- 47 и др.'-

44. КАТКОВ Г. M. Ук. соч., с. 34; СОЛОВЬЕВ О. Ф. Масонство в мировой политике XX века, с. 53; АНДРЕЕВ Д. А. Ук. соч., с. 7-8; ПАЙПС Р. Русская революция. Ч. 1. M. 1994, с. 218;

НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 115, 117; СОЛОВЬЕВ О. Ф. (рецензия), с. 157 158.

45. БЕРБЕРОВА Н. Курсив мой. Автобиография. M. 1996, с. 360; Ответ В. И. Ленина на письмо И. И. Скворцова-Степанова (март 1914г.). - Исторический архив, 1959, N 2, с. 13.

46. МЕЛЬГУНОВ С. П. Ук. соч., с. 193; Деятели СССР и революционного движения России. Энциклопедический словарь Гранат. M. 1989, с. 139; НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 66 67, 69, 99, 110, 113; АВРЕХ А. Я. Ук. соч., с. 59; Из следственных дел Н.В.Некрасова, с. 38. В вышедших ранее работах, в том числе работах автора настоящей статьи, неверно утверждалось, что Скворцов-Степанов был масоном уже до первой мировой войны.

стр. 66


47. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ), ф. 1041, оп. 4, л. 368; ОР РГБ, ф. 198, к. 13, д. 29; НОЛЬДЕ В. М. Вересаев. Жизнь и творчество. Тула. 1986, с.77 78.

48. ГАРФ, ф. 63. оп. 50, 1914, д. 49, л. 7; МИЦКЕВИЧ С. И. Революционная Москва. 1888 1905. М- 1940, с. 321-322; Ответ В. И. Ленина, с. 15.

49. ВЕРЕСАЕВ В. В. Собр. соч. Т. 4. М. 1985, с. 77-78; БЕЛЫЙ А. Между двумя революциями. М. 1990, с. 227-228. 234, 524.

50. СКВОРЦОВ-СТЕПАНОВ И. И. Избранное. М. 1970, с. 23-28.

51. ГАРФ, ф. 63, 1914, оп. 50, д. 49, л. 50, 51 об.

52. Ответ В. И. Ленина, с. 16.

53. ГАРФ, ф. 63, 1914, оп. 50, д. 49, л. 28-30; ВИШНЕВСКИ Э. Ук. соч., с. 163 166; Протоколы Центрального комитета конституционно- демократической партии. Т. 2, с. 204, 227, 258, 261 265, 277 279.

54. Протоколы Центрального комитета конституционно-демократической партии. Т. 2, с. 264, 272; Из следственных дел Н. В. Некрасова, с. 19--20, 26.

55. ГАРФ. ф. 63, 1914, оп. 50. д. 49, л. 51-52.

56. Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций 1861 - февраль 1917 г. СПб. 1907, с. 421-422.

57. Русское слово, 9.XI.1912; СЕЛЕЦКИЙ В. Н. Ук. соч., с. 160-161.

58. ГАРФ, ф. 63, 1914, оп. 50, д. 49, л. 52.

59. ГАРФ, ф. 102 00, 1914, д. 5, т. 3 ЛЛ, прод. 1, л. 96-99.

60. НИКОЛАЕВСКИЙ Б. И. Ук. соч., с. 32-34, 59, 80, 87.

61. БЕРБЕРОВА Н. Люди и ложи, с. 231-232.

62. Из следственных дел Н. В. Некрасова, с. 38.

63. МИЛЮКОВ П. Н. Воспоминания. М. 1991, с. 442-443.

64. СОЛОВЬЕВ О. Ф. Рецензия, с. 157.

65. ГОЛОТИК С. Первые правозащитники в Советской России.- Воля. 1995, N 45, с. 15 16; Ленинградские масоны и ОГПУ.- Русское прошлое. Кн. 1. Л. 1991.

стр. 67

Категория: Исторические | Добавил: Grishcka008 | Теги: 26 апреля, насчет, 1915 года, Запись в дневнике, большевиков-масонов, Мельгунова, датирована
Просмотров: 1520 | Загрузок: 0 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Категории раздела
Форма входа
Минни-чат
Онлайн Сервисы
Рисовалка Онлайн * Рисовалка 2
Спорт Онлайн * Переводчик Онлайн
Таблица Цветов HTML * ТВ Онлайн
Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0