которые вопреки всем международным правилам вступили в нейтральную страну и заняли нашу свободную независимую родину".

Наряду с Совнаркомом был сформирован, опять же по аналогии с РСФСР, Реввоенсовет Персии, в состав которого от дженгелийцев первоначально вошли Кучек-хан (председатель), Эхсанулла и Мозаффер-заде. "Двумя другими членами Реввоенсовета Персидской республики, - докладывал комфлота Троцкому, - избраны наши русские товарищи коммунисты Кожанов и Абуков. Несмотря на усиленные просьбы тов. Мирзы Кучека и его сподвижников о вступлении наших товарищей в состав Реввоенсовета, я заявил, что они будут оказывать самое полное содействие, но в состав Реввоенсовета временно не войдут. Прошу ваших указаний, могут ли товарищи Кожанов и Абуков, за политическую подготовленность которых я, безусловно, ручаюсь, войти в состав Реввоенсовета Персидской республики или этого делать не следует? Быть может, вы разрешите им войти в Реввоенсовет Персии, целиком перейдя на персидскую службу и формально порвав с Советской Россией?"

Запрос Раскольникова рассматривался 8 июня на заседании Политбюро, и в принятом им постановлении говорилось, что "ЦК не видит никакой возможности препятствовать или запретить тт. Абукову и Кожанову, раз они выходят из гражданства РСФСР, перейти в поддданство Персии". Таким образом, Москва в очередной раз давала понять, что не против участия российских "добровольцев" в гилянских событиях, но лишь при обязательном соблюдении пресловутого декорума невмешательства со стороны Советской России, что, кстати, вовсе не касалось АССР, во внутренние дела шахства. Уяснив это, комфлота со спокойной совестью заверил Троцкого, что его" приказание о выводе российских войск из Персии выполнено. "Как на Энзелийском рейде, - рапортовал, подыгрывал Москве, Раскольников, - так и вообще в пределах персидских территориальных вод, совершенно не имеется военных судов (на самом деле они находились там постоянно, но под азербайджанским флагом. - В. Г.). Экспедиционный корпус советских войск в Персии расформирован и регулярные части уведены в Баку. На персидской территории остались лишь добровольцы, не пожелавшие возвратиться в Россию вместе с Кожановым, Абуковым и Пылаевым, перешедшими на персидскую службу и принявшими персидское гражданство". Кстати, никакого секрета из этого не делалось и, например, в "Правде" от 18 июня без околичностей сообщалось о включении "Ардашира - Кожанова" в состав Реввоенсовета Персидской республики.

Правительственным постановлением от 9 июня Реввоенсовет был окончательно утвержден в составе: Кучек (председатель), Эхсанулла (главнокомандующий), Кожанов, Мозаффер-заде и Хасан Элиани Моин-ур-Руая. В приветственной телеграмме Реввоенсовет информировал Троцкого, что "волею трудового народа в Персии образовалась Советская власть, которая начала создавать Красную Персидскую армию на принципах создания Российской Красной армии для уничтожения поработителей персидского народа". В ответном послании выражалась твердая уверенность, что "Персия отвоюет себе право на свободу, независимость и братский труд", и в опубликованном в "Правде" приказе от 15 июня, "доводя до сведения всех красных воинов этот обмен братскими приветствиями", Троцкий с воодушевлением возвещал, что связь между революционными армиями Персии и России будет постоянно крепнуть и расти "к великой выгоде для трудящихся масс обеих стран". Эта связь действительно крепла день ото дня, и Раскольников докладывал, что, помимо инструкторов и добровольческих отрядов, им "уже переданы в распоряжение тов. Мирзы Кучека горная батарея и батальон службы связи", а "на днях будут посланы из Баку броневики, аэропланы, винтовки и пулеметы".

Несколькими приказами Реввоенсовета за подписями Кучек-хана, Эхсануллы и Ардашира Единый десантный отряд моряков (примерно, 750 человек), кавдивизион, эскадрон им. Кожанова и два воздухоплавательных отряда флотилии вместе с остатками 7-го Ширванского полка и артиллерией были официально, но задним числом - с 6 июня, зачислены в состав

стр. 77

"Персидских Красных войск". Позже, приказом "главнокомандующего вооруженными силами Персидской Советской Республики" за N 1 от 19 июня, отряд моряков был развернут в двухбатальонную 1-ю Отдельную стрелковую бригаду под командованием Ф. Калмыкова. Одновременно из аскеров- ширванцев были сформированы 3-й и 4-й батальоны, а "партизанские отряды тов. Мирзы Кучека" приказом Эхсануллы от 22 июня были формально сведены в 5-й и 6-й батальоны, составившие 2-ю Отдельную стрелковую бригаду, командиром которой был назначен курд Халу Курбан. В тот же день Орджоникидзе сообщил Троцкому, что отправляет в Энзели "азербайджанские мусульманские части - 800 штыков, одну сотню кавалерии, 3 горных орудия, один бронеавтомобиль".

Наращивание российской военной мощи в Гиляне не могло не тревожить тегеранское правительство, которое с негодованием напоминало Москве о том, что вопреки всем ее заверениям о неприкосновенности для РСФСР территории Персии большевистские войска по-прежнему занимают Энзели и Решт, а "командующий вооруженными силами Казаков (Кожанов. - В. Г.) и политический агент Обухов (Абуков. - В. Г.) продолжают оставаться со своими войсками в этих районах и стараются организовать восстание среди населения". Чичерину ничего не оставалось, как утверждать, что "ни в Энзели, ни в Реште сейчас нет русских войск", и упомянутые в персидской ноте лица "как якобы являющиеся одно - командующим армией, а другое - политическим представителем России, в действительности не занимают ни этих, ни каких-либо иных официальных русских постов и их качество и место пребывания нам не известны" ²² .

В первое время Кучек полностью полагался на своих российских советников. "Вся полнота власти, - свидетельствовал Исрафилов, - принадлежала Реввоенсовету, все вопросы, выдвигаемые жизнью, рассматривались и решались здесь, а чисто гражданские передавались для исполнения по разным комиссариатам, по принадлежности. Во всех заседаниях Реввоенсовета Мирза Кучек был заинтересован только в том, чтобы постановления были обнародованы за подписью его или членов[Реввоенсовета] - персов. Он откровенно, не стесняясь, заявлял, что этого требует условие персидской действительности, что народ персидский - отсталый, темный - может быть в противном случае легко провоцируем со стороны врагов нового правительства. Доверие Мирзы Кучека к товарищам Абукову и Кожанову было настолько велико, что в одном из заседаний Реввоенсовета он заявил, что советские представители должны быть существом дела, а они, персы, - формой. Так что фактически все вопросы в Реввоенсовете санкционировали представители российского советского правительства и роль Мирзы Кучек-хана и двух других членов Реввоенсовета - персов в этот период персидской революции сводилась к нулю". Что же касается Совнаркома, то он, по словам Исрафилова, "как учреждение не имел самостоятельного значения и все указания и директивы получал от Реввоенсовета, являясь чисто его подчиненным органом".

Приступив к формированию Персидской Красной Армии, Кожанов бодро докладывал Орджоникидзе, что Реввоенсовет "своей задачей ставит занятие Тегерана, к чему уже идут все приготовления", а "Мирза Кучек готов к революционной борьбе, но требует помощи живой силой и вооружением". Вместе с тем почти с первых дней своего существования республиканским властям пришлось столкнуться с острой нехваткой финансовых средств, необходимых на содержание войск. Первым забил тревогу Абуков, который еще 31 мая обратил внимание Раскольникова и Орджоникидзе на то, что "положение с туманами критическое", и предложил прислать в Энзели рублевое серебро и золото в монете и в качестве первой партии для продажи - по пять вагонов муки и сахара. На тяжелое положение с финансами указывал и Кожанов. "Продажа дров, керосина и другого [имущества] вами запрещена, - жаловался он Орджоникидзе. - Немедленное получение туманов после продажи товаров затрудняется тем, что в Энзели денег нет. Все переводится из Тегерана и других мест. Неимение жалования и обмундирования для частей, здесь находящихся, обостряет вопрос".

стр. 78

Не менее своих советников обеспокоенный отсутствием денег, Кучек собрал совещание гилянских купцов и помещиков и, взывая к их патриотизму, обратился к ним с просьбой помочь новой власти. Тут же было принято решение ассигновать для нужд правительства 300 тыс. туманов, которые предполагалось внести в три срока в течение трех месяцев, но благодаря популярности Кучек-хана и горячей поддержке населением идеи освобождения Персии первая часть суммы была собрана за одну неделю. Получив от состоятельных гилянцев солидную сумму, Кучек гарантировал им свободу торговли и благоприятное разрешение вопроса с реквизированными большевиками в Баку персидскими товарами, дабы владельцы их не оказались разорены. В знак благодарности купцы обещали уступить в пользу республики половину стоимости всего их добра, которое удастся вызволить из Баку, но решить эту задачу Кучек-хану оказалось не под силу.

Тогдашний авторитет гилянского лидера был столь непререкаем, а неприязнь к англичанам так сильна, что жители Энзели и Решта, напуганные вначале вторжением большевистских войск, вскоре совершенно успокоились и, надеясь на восстановление торговли с Россией, в массе своей отнеслись к пришельцам доброжелательно и гостеприимно. "На каждом шагу, - замечал Абуков, - можно было встретить улыбающуюся физиономию перса (конечно, не муллы и не крупного купца - эти держались выжидательно), бормочущего с трудом: "хороший большевик", "здравствуй, большевик". Другой очевидец - М. С. Альтман, командированный в Энзели от КавРОСТА в качестве редактора газеты "Красный Иран", - также отмечал, что "все стоявшие на улицах персы постукивали себя руками по груди и бормотали: "болшевик, болшевик", то есть указывали, что они все приверженцы большевиков и рады их приходу". Впрочем, неожиданное поражение еще недавно казавшихся непобедимыми британцев произвело впечатление не только на всю Персию, но и на их собственные колониальные войска. "Прибыло в Энзели 20 индусов, перебежавших от англичан, - рапортовал 1 июня Кожанов. - Индусы просят нашего покровительства". Радушно принятые и окруженные большим вниманием перебежчики клялись, что первый выстрел со стороны Красной Армии будет для сипаев сигналом к тому, чтобы поднять на штыки их офицеров-англичан. Казалось, путь на Тегеран открыт, а за ним - давняя мечта - вожделенная Индия!

Раскольников так увлекся этой перспективой, что не хотел уезжать из Персии. "Ввиду полного окончания боевых действий на Каспии, - обращался он к Троцкому, - и ввиду того, что на Балтике и на Черном море никаких серьезных боевых действий быть не может, а предстоит длительная строительно-созидательная работа, для которой нужны люди иного склада и иного темперамента, я прошу перевести меня на работу в Наркоминдел, использовав для участия в революционном движении других стран. В настоящее время очень ответственная работа предстоит на Востоке и, если возможно, то я просил бы оставить меня здесь, дав мне ту или иную работу". Но 22 мая Политбюро постановило "предрешить назначение т. Раскольникова командующим Балтийским флотом" с окончательным утверждением этого вопроса через три недели.

Орджоникидзе, весьма расстроенный предстоящим отъездом товарища, безуспешно старался отменить его отзыв. "В связи с ликвидацией белого флота на Каспии, - телеграфировал 6 июня Серго Троцкому и Ленину, - тов. Раскольников безусловно может быть освобожден от занимаемой должности, но весьма и весьма желательно его оставление здесь. Он хорошо ориентировался в персидских делах, хорошо изучил Кучек-хана. Сам тов. Раскольников тоже очень желает остаться". Комфлота также попытался переубедить Политбюро, вновь обратившись 8 июня к Троцкому и Ленину: "Если Цека не найдет возможным удовлетворить мою просьбу, то во всяком случае прошу оставить меня здесь до приезда ответственного уполномоченного по делам Персии. Внезапный мой отъезд в настоящее время произведет чрезвычайно неблагоприятное впечатление

стр. 79

на Временное революционное правительство Персии и будет иметь вид неодобрения со стороны Москвы тактической линии, совместно проводимой мною и персидскими революционерами согласно Вашим указаниям. Надеюсь, что Цека найдет возможным по крайней мере временно оставить меня в Персии, если не в качестве ответственного работника, то по крайней мере рядовым революционным бойцом".

Но в тот же день Политбюро подтвердило назначение Раскольникова командующим Балтфлотом. Отзыв его из Персии лишь ускорил драматическую развязку противостояния адалетистов и Кучек-хана, ибо в только еще разгоравшемся, но уже предрешенном самой логикой событий конфликте между ними Раскольников пока явно выступал на стороне вождя дженгелийцев. "Партия "Адалет", - горячо доказывал комфлота Москве, - не пользуется большой популярностью, между тем как за тов. Мирзой Кучеком, также исповедующим коммунистические взгляды, но не состоящим членом партии, идет все население. На меня Мирза Кучек произвел впечатление революционера, безусловно заслуживающего доверия, и полагаю, что вся наша ставка должна быть поставлена на него" ²³ .

Итак, Раскольников уезжал... Об их прощании с первым лидером Персидской республики Рейснер писала: "Кучек спокоен и силен... На нем скромная коричневая одежда, на рукавах и воротнике - белое полотно, от которого еще темнее прекрасная голова. Как он сегодня печален, как его жаль почему-то, этого единственного революционера Персии, обреченного погибнуть в борьбе с англичанами или продажными ханами, на оружие которых он временно опирается" ²⁴ .

Рейснер предугадала трагический конец вождя дженгелийцев, но могла ли она предположить, что не пройдет и двух месяцев с момента отъезда Раскольникова, как в результате заговора и военного переворота, торжественно окрещенного бакинской прессой "персидским Октябрем", правительство Кучек-хана будет заменено марионеточным "Революционным комитетом Ирана" с участием коммунистов (Б. Агаева, Д. Джавад-заде и др.), опирающимся на штыки русских и азербайджанских красноармейцев?

Примечания

¹ . Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), ф. 5, оп. 1, д. 2444, л. 24.

² . Там же, ф. 2, оп. 1, д. 26119, л. 1; Директивы командования фронтов Красной Армии (1917 - 1921): Сб. док. В 4-х тт. Т. 3. М. 1974, с. 313.

³ . РАСКОЛЬНИКОВ Ф. Ф. На боевых постах. М. 1964, с. 326; см. также: ВАРГИН Н. Ф. Флагман флота Кожанов. М. 1980.

⁴ . Военные моряки в борьбе за власть Советов в Азербайджане и Прикаспии. 1918 - 1920 гг. Сб. док. Баку. 1971, с. 294 - 295.

⁵ . АБИХ Р. Национальное и революционное движение в Персии в 1914 - 1917 гг. (Воспоминания участника Эхсан-Уллы- Хана.) - Новый Восток, 1928, N 23 - 24, с. 236.

⁶ . ДЕНСТЕРВИЛЛЬ. Британский империализм в Баку и Персии. 1917 - 1918. Воспоминания. Тифлис. 1925, с. 24, 106, 50.

⁷ . Жизнь национальностей, 12. VIII. 1919; РЦХИДНИ, ф. 544, оп. 3, д. 93, л. 37.

⁸ . РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 90, д. 15, л. 1 - 2.

⁹ . Там же, ф. 85, оп. С, д. 13, л. 7; Российский государственный архив военно-морского флота (РГАВМФ), ф. р- 672, оп. 1, д. 149, л. 2 - 5.

¹⁰ . АБИХ Р. Национальное и революционное движение в Персии в 1919 - 1920 гг. (Воспоминания участника движения Эхсан-Уллы-Хана.) - Новый Восток, 1930, N 29, с. 101 - 102.

¹¹ . РЦХИДНИ, ф. 562, оп. 1, д. 21, л. 4; ф. 17, оп. 109, д. 15, л. 59; ф. 85, оп. С, д. 1, л. 3; ф. 5, оп. 1, д. 2436, л. 39; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 130, оп. 4, д. 496, л. 73а.

¹² . РЦХИДНИ, ф. 562, оп. 1, д. 21, л. 9; Документы внешней политики СССР (далее - ДВП). Т. 2. М. 1958, с. 543.

¹³ . РЦХИДНИ, ф. 562, оп. 1, д. 21, л. 1, 9.

¹⁴ . РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 83, л. 1.

стр. 80

¹⁵ . РГАВМФ, ф. р-917, оп. 1, д. 1179, л. 62.

¹⁶ . РЦХИДНИ, ф. 562, оп. 1, д. 21, л. 17; The Trotsky Papers. 1917 - 1922. Vol. 2. P. 1971, p. 208.

¹⁷ . РЕЙСНЕР Л. М. Избранные произведения. М. 1958, с. 102; РАСКОЛЬНИКОВ Ф. Ф. Ук. соч., с. 337.

¹⁸ . РЦХИДНИ, ф. 454, оп. 1, д. 2, л. 67; ф. 85, оп. С, д. 2, л. 1; д. 13, л. 1 - 3; ф. 544, оп. 3, д. 93, л. 29, 37; ф. 495, оп. 90, д. 15, л. 2, 15 - 16; ф. 562, оп. 1, д. 21, л. 25.

¹⁹ . Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 195, оп. 3, д. 455, л. 46 - 48, 59; АБИХ Р. Национальное и революционное движение в Персии в 1919 - 1920 гг..., с. 103.

²⁰ . РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 90, д. 15, л. 75, 5; ф. 532, оп. 4, д. 384, л. 5; ф. 562, оп. 1, д. 21, л. 22, 24, 32; ф. 495, оп. 90, д. 16, л. 4; АБИХ Р. Национальное и революционное движение в Персии в 1919 - 1920 гг..., с. 105 - 107; ГАРФ, ф. 130, оп. 4, д. 464, л. 100 - 102.

²¹ . РЦХИДНИ, ф. 562, оп. 1, д. 21, л. 49, 30 - 31; ф. 544, оп. 3, д. 44, л. 4 - 5; ф. 495, оп. 90, д. 15, л. 76.

²² . Большевистское руководство: переписка. М. 1996, с. 131; РЦХИДНИ, ф. 85, оп. С, д. 26, л. 1; ф. 454, оп. 1, д. 2, л. 67; ф. 532, оп. 4, д. 381, л. 53 - 54; ф. 562, оп. 1, д. 21, л. 23, 46 - 7; ф. 17, оп. 3, д. 86, л. 2, 49, 44, 26; РГАВМФ, ф. р-672, оп. 1, д. 1, лл. 1 - 5, 13, 15, 23, 25 - 26; ДВП. Т. 2, с. 580. .

²³ . РЦХИДНИ, ф. 454, оп. 1, д. 2, л. 67 - 68; ф. 85, оп. С, д. 13, л. 4, 6; д. 34, л. 3; оп. 8, д. 27, л. 1; ф. 495, оп. 90, д. 15, л. 72; оп. 3, д. 44, л. 1; ф. 562, оп. 1, д. 21, л. 5, 37, 26; ф. 17, оп. 3, д. 81, л. 1; д. 86, л. 1; Минувшее. Исторический альманах. Т. 10. М. -СПб. 1992, с. 225.

²⁴ . РЕЙСНЕР Л. М. Ук. соч., с. 104 - 105.

стр. 81