Автор: А. И. Сидоров

Император Людовик Благочестивый (778-840) - личность со сложной и трагической судьбой. Ему, столь приверженному порядку и стабильности, довелось жить в эпоху бурных перемен. Необычайно набожный и миролюбивый, он вынужден был наказывать и казнить. Постоянно стремившийся к сохранению духовного и политического единства, он сам разрушил его. Жизнь этого человека - постоянная трагедия - и государства, и личная.

Его отец, император франков Карл I Великий (742-814), принадлежал к самым выдающимся персонажам европейской истории. Он стал легендой еще при жизни. Масштабы его деяний потрясали воображение современников и потомков. В результате нескольких десятилетий беспрерывных военных походов Карл подчинил своей власти огромную территорию, а упорной реформаторской деятельностью в области государственного управления, церкви, литературы, искусства, образования сумел превратить державу франков в самое мощное государство западного мира. В Аахе-не, при королевском дворе он собрал выдающихся ученых, поэтов, богословов, архитекторов из самых отдаленных уголков. Его двор стал центром духовной и интеллектуальной жизни тогдашней Европы. Карла любили и почитали друзья и соратники, а на врагов одно его имя наводило великий страх. Пасмурным январским днем 814 г. великий император умер, оставив трон единственному из переживших его сыновей - Людовику.

О дате рождения Людовика известно немного. Анналы королевства франков, фиксировавшие все важнейшие события, произошедшие в государстве за текущий год, ни словом не упоминают об этом. Лишь из сочинений позднейших хронистов мы узнаем, что это случилось в 778 г., незадолго до того, как Карл вернулся из испанского похода. Королева Хильдегарда в ожидании супруга разродилась двойней. "Один ребенок был немедленно похищен смертью, гак что умер едва успев родиться; другой же, выйдя счастливо из утробы матери, начал кормиться, чем обыкновенно кормятся дети. Того из них, который подавал надежду на жизнь, отец приказал, по возрождении его в таинстве крещения, назвать Людовиком". Два года спустя Карл отправился в Рим и взял младенца с собой. Там, в 781 г., папой Адрианом он был помазан на царство и провозглашен королем Аквитании, обширной области в южной Франции. На обратном пути в городе Орлеане маленький Людовик простился с отцом, "был облечен в оружие, соразмерное его возрасту, посажен на лошадь и с божьей помощью отвезен в Аквитанию" '.

Следующие четыре года он безвыездно прожил там, не видя своих родителей.

Сидоров Александр Иванович - кандидат исторических наук, доцент Московского педагогического государственного университета.

стр. 146

Ни мать, ни отец не проявляли о нем особой заботы. Для VIII-IX вв. подобное отношение к детям являлось вполне нормальным. В те времена детство вообще не считалось каким-то особым и самоценным периодом в жизни человека. Родители мало интересовались детьми. Они начинали воспринимать их с того момента, когда те включались в жизнь взрослых. Это происходило очень рано, и трехлетний король в принципе ничем не отличался от тридцатилетнего. Подданные видели в нем представителя правящего клана, обладавшего частью его харизмы и персонифицировавшего собой его власть в определенной части королевства (2).

Аквитанское окружение Людовика составляли преимущественно люди духовного звания: монах Бенедикт, ставший со временем важнейшим советником короля по церковным вопросам, священник Элизахар, глава королевской канцелярии, королевский библиотекарь Эббон, занявший позднее архиепископскую кафедру в Реймсе. Именно этим людям юный король был обязан ранним пробуждением крайней религиозности. С самых юных лет он привык по многу часов молиться. Он не пропускал ни одного поста и ревностно выполнял все религиозные предписания. Государственными делами Людовик занимался мало, всегда с большой неохотой и старался перепоручить их решение кому-либо из своих советников. При полнейшем попустительстве ответственных лиц дела велись из рук вон плохо, королевская казна пустела, а феодалы всеми правдами и неправдами присваивали себе государственное имущество. Людовик даже как-то пожаловался отцу, что его только называют королем. И Карл был вынужден лично принять соответстующие меры.

Единственное, что по-настоящему увлекало Людовика, чему он отдавал все свое время и силы, было реформирование аквитанских монастырей. "Он столько заботился о богослужении и возвеличении святой церкви, что... его можно было бы назвать скорее священником, нежели королем" - писал в 30-х годах IX века анонимный автор. "До него все духовенство Аквитании ...посвящало свое время более верховой езде, военной службе, метанию копий, нежели божественной службе. Но по настоянию короля были приглашены отовсюду наставники и искусство чтения и пения, равно как и науки светские и духовные процвели с такой быстротой, что это казалось невероятным". Монашеское сословие достигло цветущего состояния. Людовик и сам подумывал о тишине монастырской кельи.

Однако отец всячески воспротивился этому. Интересы государства стояли для Карла на первом месте, тем более, что два его старших сына неожиданно умерли. Так, что Людовик был просто обязан занять в будущем отцовское место. Карл всячески стремился пробудить у него интерес к мирской жизни и светским делам, женил его на красавице алеманнке, заставлял каждый год участвовать в военных походах, принимать посольства. Людовик был послушен отцу во всем, как и подобало благочестивому сыну. Однако внутренне он нисколько не менялся. Все больше в нем проявлялась склонность к созерцательности и интенсивной внутренней рефлексии. Людовика влекли не звон оружия и пышность государственных собраний, а тишина церкви в час утренней молитвы. Он много читал. Хорошо знал античную литературу, но главным образом Библию и труды отцов церкви. Благо латынью и греческим, в отличие от отца, он владел в совершенстве.

Когда после смерти Карла Великого Людовик стал императором, начались серьезные изменения всего общественного уклада, которые с годами привели к самым печальным последствиям. Поначалу, правда, ничего нового как-будто не намечалось. Людовик казался достойным преемником своего отца. Он был почти идеален, душевная красота великолепно сочеталась в нем с телесным совершенством. Вот какой портрет оставил нам один из его современников: "Людовик был умеренно высокого роста, но довольно высок, со светлыми глазами, открытым лицом; нос у него длинный и прямой, губы не слишком толсты, не слишком тонки, высокая грудь, широкие плечи, сильные мышцы, так что никто не мог с ним равняться ни в стрельбе из лука, ни в метании копья; руки его были длинны, пальцы прямые; ноги длинные и относительно тонкие; ступни большие, голос мужественный. В латинском и греческом он был хорошо обучен... Во всех писаниях он отлично понимал не только духовный и нравственный смысл, но и смысл тайный... Он был не скор на гнев, но зато быстр на милость... Он был необыкновенно щедр. В пище и питье был умерен, в одежде прост... Он никогда не хохотал громко, и даже когда при больших торжествах являлись за его столом актеры, шуты и мимы с певцами и музыкантами.., он ни разу не смеялся до того, чтобы можно было видеть его

стр. 147

белые зубы. Ежедневно перед обедом он наделял милостыней бедных". Возможно, этот портрет весьма далек от реальности. Но люди, жившие больше десяти веков тому назад, видели своего императора именно таким (3).

Как бы то ни было, но уже очень скоро стало ясно, что прежние времена ушли безвозвратно. К тому имелся целый ряд объективных и субъективных причин. Пожалуй самым важным являлось то, что при Карле Франкское королевство достигло своих естественных границ. Дальнейшее его территориальное расширение потребовало бы чрезмерного напряжения сил и перестройки всей общественной организации. Ни то, ни другое, не представлялось возможным. Конечно, Людовик тоже вел войны. Однако в массе своей они носили оборонительный характер и велись на границах империи: с арабами на юге, норманнами на севере, славянами на востоке. Завоевательные войны перестают играть определяющую роль в существовании державы франков, но зато начинают разгораться войны внутренние. Раньше внешний враг заставлял объединяться, забывая о внутренних распрях. Теперь последние снова вышли на первый план. Да и сама агрессия, переполнявшая людей, за много десятилетий привыкших к войне, не находила выхода.

Не менее важными оказались и субъективные причины наметившихся изменений. Они крылись в глубоких психологических различиях отца и сына. Карл, будучи верующим человеком, оставался прежде всего политиком, забывающим, когда это нужно, о морали. Кроме того он не отказывал себе в мирских радостях. Он имел нескольких жен, часто менял наложниц и сквозь пальцы смотрел на не слишком-то добродетельную жизнь своих дочерей и придворных. При дворе кормилось немалое количество проституток, содержанок, а то и мальчиков, предлагавших определенного рода услуги. Что касается церкви, то активно используя ее в государственной политике. Карл крепко держал ее в руках и светские интересы всегда ставил выше религиозных (4). Людовик же, как и отец, страстный охотник и меткий стрелок, в отличие от Карла, был целомудрен, скромен и склонен критически оценивать собственные поступки. Постоянные сомнения в их правильности делали Людовика легко управляемым. Фавориты сменялись при его дворе постоянно.

Кроме того с ранней юности он стал проявлять иное отношение к церкви и в личном, и в государственном плане. Его глубокая религиозность дала о себе знать сразу же при вступлении на престол. Первым делом Людовик немедленно "очистил" двор, изгнал из Аахена всех женщин сомнительного поведения, отправил в монастыри своих не отличавшихся целомудрием сестер, а их любовников выслал на окраины королевства. Кроме того, он запретил иметь наложниц своим сыновьям, и поспешил связать их узами законного брака, дабы уберечь от искушений плоти.

Резко изменилось и положение церкви в государстве. Очень скоро она высвободилась из-под влияния светской власти и начала сама контролировать ее. При дворе ведущую роль стали играть представители духовного звания, главным образом старые аквитанские сподвижники Людовика, такие, как Бенедикт и Элизахар. Во многом благодаря их усилиям в сознании Людовика сложилось новое представление об императорской власти. Император мыслился теперь не "собирателем земель", каким был Карл, а пастырем вверенного ему единого христианского народа, который король призван был вести к спасению и с которым должен был построить "Град Божий".

В 817 г. произошло событие, которому суждено было иметь поистине роковые последствия для истории Франкского королевства. Внешне оно выглядело ничем не примечательным. Теплым апрельским вечером, Людовик как обычно возвращался во дворец после богослужения, следуя по открытой деревянной галерее, соединявшей церковь с палатами. Внезапно раздался страшный треск и прогнившие балки, не выдержав тяжести дощатой обшивки, с грохотом обрушились на короля и его свиту. Многие были сильно ранены, но сам император уцелел, отделавшись лишь несколькими царапинами. Однако он был крайне напуган и, может быть, впервые отчетливо представил себе возможные последствия своей внезапной смерти. Что стало бы тогда с его женой, детьми, королевством, христианским народом? Да и сам он достаточно ли сделал для спасения собственной души? Мучительные вопросы, мучительные сомнения! (5).

Последствия не заставили себя ждать. Некоторое время спустя появился документ, озаглавленный Ordinatio imperil, что можно перевести как "обустройство, реорганизация, упорядочение империи". Главная его цель - урегулировать болез-

стр. 148

ненный вопрос наследования трона с сохранением политического, а следовательно и религиозного единства. По традиции все королевство нужно было поровну разделить между сыновьями, но можно ли делить единый христианский народ? Людовик вышел из положения следующим образом. Императорский титул получал старший сын Лотарь, который с этого момента становился соправителем отца. Два других сына получали по небольшому королевству на окраинах империи: Пипин - Аквитанию, Людовик Юный - Баварию. Младшие братья должны были подчиняться воле старшего в военной и дипломатической сферах. В случае смерти одного из младших братьев новый раздел не предусматривался, в случаях же смерти Лотаря, вельможи должны были избрать императором одного из оставшихся сыновей. Это решение мало кого удовлетворило. Церковное окружение Людовика склонно было рассматривать этот раздел, ни в коей мере несовместимым с идеей "Града Божьего". Младшие сыновья императора расценили это как нарушение традиции и затаили на отца обиду (6).

Кроме того "Ordinatio" не учитывало многих местных особенностей, что стало очевидным почти сразу. Вскоре после обнародования документа вспыхнуло восстание в Италии. Его поднял племянник императора Бернард. Еще при Карле он получил итальянскую корону, а в 814 г. присягнул на верность Людовику. Однако в "Ordinatio" о нем вовсе не упоминалось. Увидев в этом угрозу своим интересам, Бернард взялся за оружие. Людовик отреагировал почти сразу. Стремясь подражать отцу, он приказал жестоко подавить мятеж, чтобы впредь никто не смел восставать против законной власти. Бернарда ослепили, да так неумело, что тот вскоре умер. Остальные участники заговора, среди которых было много бывших сподвижников Карла, оттесненных от двора новыми фаворитами, были отправлены в монастыри или казнены, а сводные братья императора, пострижены в монахи, чтобы впредь не могли претендовать на трон.

Однако душевного успокоения императору это не принесло. Людовика не оставляла мысль о том, что кровопролития можно было избежать, что жестокость его обрушилась на людей, большей частью ни в чем не повинных. Тем более, что что многих из них он сам спровоцировал на восстание. Стремясь загладить вину, император кое-кого приказал вернуть из ссылки, сводным братьям подарил хорошие аббатства. А в 822 г., не выдержав угрызений совести, принес при большом стечении светских и духовных феодалов публичное покаяние. Многие современники увидели в его покаянии только одно - слабость, а для управления державой франков нужны были совсем иные качества.

Между тем император овдовел. Борясь с позывами плоти и не желая жить во грехе с наложницей, он задумал жениться. Подражая византийским басилевсам, Людовик устроил "конкурс красоты" среди самых знатных красавиц королевства. Борьба развернулась нешуточная, ведь речь шла в самом прямом смысле о королевском титуле. В результате победа досталась Юдифи, молодой и красивой аристократке из баварского клана Вельфов. В 819 г. она стала новой императрицей и по сути дела главой государства. Безвольный Людовик почти сразу же оказался в цепких руках своей властной жены и послушно выполнял все ее прихоти: возвышал ее родственников и друзей, раздавал им земли, должности и привилегии. Огромное влияние при дворе приобрел граф Бернард Септиманский, проходимец и авантюрист, любимец и близкий друг императрицы. (Слишком близкий, шептались придворные за спиной императора.)

В 823 г. у августейшей четы родился мальчик. Дальновидная Юдифь настояла, чтобы ребенка в честь деда назвали Карлом - с таким именем он в будущем не остался бы на вторых ролях. Во время торжеств, устроенных по этому поводу, мало кто отдавал себе отчет, сколь проблематичным окажется развитие этой ситуации. Ведь рано или поздно должен был встать вопрос о переделе наследства, уже с таким трудом поделенного и скрепленного кровью стольких людей. Опасность возможных перемен понимал Людовик. Даже Юдифи понадобилось целых шесть лет, чтобы заставить его изменить условия "Ordinatio". Наконец, в 829 г. император заявил, что выделяет Карлу Швабию. Это в первую очередь ударило по интересам Лотаря. Вокруг него сплотились все недовольные. При дворе возник заговор, направленный против Юдифи и Бернарда Септиманского. Их обвинили в прелюбодеянии и устроили судебный процесс. На какое-то время их влияние было подорвано - Юдифь даже попала в монастырь, а Бернард вынужден был бежать.

стр. 149

Однако вскоре все вернулось на круги своя. Юдифь оказалась в объятиях супруга, а Бернард занял уже привычное место "второго после короля", но первого возле королевы. Дело закончилось без кровопролития, лишь наиболее активных участников заговора на время отправили в ссылку. На сей раз император проявил крайнюю осмотрительность и слабость. Видимо он боялся необдуманно совершить что либо, в чем потом пришлось бы раскаиваться. Ему все еще не давала покоя смерть Бернарда Италийского. Однако проблема так и осталась нерешенной. Напряженность все больше возрастала. В 832 г. один за другим вспыхнули мятежи младших сыновей императора Пипина и Людовика Юного, не желавших соглашаться с условиями "Ordinatio". Движение против Людовика достигло пика в 833 году. Дело дошло до открытого военного противостояния. В конце июня войска императора и объединенные отряды его сыновей, в стане которых находился, кстати сказать, римский папа, встретились на Красном поле в Эльзасе. Противники уже готовы были броситься в бой. Однако сражение не состоялось. Все закончилось мирно и до банального просто. Располагая обширными материальными ресурсами, сыновья в прямом смысле слова перекупили большинство сторонников отца, так что в ночь на 29 июня почти все они покинули его. Вот поэтому Красное поле с тех пор называют "Полем лжи" (7).

Но дело приняло нешуточный оборот. Людовик попал в плен к собственным сыновьям, которые держали его в "суровом заточении". Больше других неистовствовал Лотарь. Он перевез отца в Компьен, а затем в Суассон. Там осенью 833 г. был организован показательный суд над поверженным императором. Процедура была на редкость унизительной. Людовик, лишенный всех королевских регалий, в простой холщовой рубахе стоял на коленях перед обвинителями, в качестве которых выступили архиепископы Агобард Лионский и Эббон Реймский. Они громко зачитывали ему длинный список прегрешений, а поверженный помазанник божий должен был после каждого параграфа отвечать "виновен". Никогда еще церковь не поднималась так высоко над светской властью. При Карле и представить такого было нельзя. Людовика обвиняли в вероломстве, лицемерии, в том, что он слишком доверяет негодяям приближенным, а сам вовсе не способен управлять государством. Лишенный власти и трона, император переносил все унижения с необычайной кротостью, принимая это как наказание за свои грехи, а в страдании своем видя их искупление.

Сцена насилия детей над родным отцом произвела большое впечатление на собравшихся. Кое-где в толпе слышались возгласы сожаления. А уже к декабрю в разных частях империи началась мобилизация сторонников Людовика. В стане победителей единства тоже не оказалось. Пипин Аквитанский и Людовик Баварский, недовольные чрезмерным усилением власти Лотаря, покинули его и присоединились к императорской партии. Отшатнулось от Лотаря и большинство прелатов. Свержение помазанного папой императора они посчитали слишком опасным прецедентом. Обстановка вновь накалилась. Противоборствующие стороны уже были готовы взяться за оружие, но Людовик категорически отверг возможность своего освобождения насильственным путем. К счастью, все обошлось без кровопролития. Хватило простой демонстрации сил со стороны Людовика Юного и Пипина, чтобы Лотарь бежал, оставив свою жертву в руках противника. 1 марта 834 г. Людовик был торжественно коронован в Сен- Дени, а в феврале 835 г. повторно помазан в Меце. Семь архиепископов при этом пели псалмы, а Эббон Реймский во всеуслышание объявил, что Людовик был смещен незаконно.

И на сей раз император отказался от насилия в преследовании своих врагов, ограничившись лишь высылкой Лотаря в Италию. И опять многие увидели в этом слабость, недопустимую для властителя. С другой стороны, Людовик безуспешно пытался соединить несоединимое. В этом заключалась его глубокая личная трагедия.

Видимо, не случайно в последние годы жизни Людовик со все большей апатией относился к власти. Он практически перестал заниматься государственными делами, предоставив это Юдифи и своим приближенным, а все свободное время посвящал молитве и пению псалмов. Единственное, к чему он еще проявлял интерес - это будущее Карла. 60-летний старик испытывал прямо-таки болезненную привязанность к младшему сыну, которому едва исполнилось 12. Он уже никого не хотел слушать, и ослепленный запоздалой отцовской любовью, совершал поступки, кото-

стр. 150

рые подчас не поддавались никакой логике. Словно забыв, кому он больше всего обязан своим возвращением на трон, Людовик в 836 г. отнял у Пипина в пользу Карла всю Нейстрию и Бретань, а в 838 г., после смерти Пипина, лишил его сына, Пипина II, отцовского наследства и отдал Карлу Аквитанию.

В 838 г. под давлением Юдифи император пошел на унизительные переговоры с Лотарем, дважды лишавшим отца власти, и предложил ему организовать политический союз с Карлом против Людовика Баварского и Пипина II. А в 839 г. в Вормсе в последний раз поделил империю, но уже только между Лотарем и Карлом. Людовик Баварский, узнав о разделе, немедленно поднял мятеж. Ничем другим он не сумел ответить отцу, который так щедро "отблагодарил" его за поддержку в ту страшную осень 833 года (8).

Император спешил. Чувствуя приближение смерти, он стал до крайности суеверен и страшно тяжело переживал различные знамения. А их как назло становилось все больше - странные кометы, неурожаи, нашествие саранчи, засуха и, наконец, солнечное затмение весной 840 года. Ничего хорошего это не предвещало. Готовясь подавить мятеж Людовика, он начал собирать войска, даже вызвал из Италии Лотаря, однако в начале лета 840 г. внезапно занемог - временами невыносимо сдавливало грудь, становилось трудно дышать. Недалеко от Майнца, на одном из рейнских островов для императора поставили палатку, в надежде, что свежий воздух хоть немного облегчит недуг. Но это не помогло...

Умирал Людовик медленно и страшно. Боли в груди усиливались, а любое принятие пищи вызывало рвоту. В течение сорока последних дней он питался только хлебом, возносил хвалу Господу за этот неурочный пост. Покуда хватало сил, он беспрестанно молился, то и дело осеняя себя крестным знамением. Умер он 20 июня 940 г., в воскресенье. Ни жены, ни детей рядом не было. Только его сводный брат Дрого, архиепископ Меца, позаботился о бренных останках императора. В присутствии большого количества епископов, аббатов, графов, вассалов и простого люда, он заботливо похоронил его прах в церкви св. Арнульфа, легендарного основателя великого клана Каролингов.

О смерти Людовика не жалел никто. Братья наконец получили возможность выяснить отношения между собой. Следующие несколько лет будут заполнены беспрерывной борьбой за "справедливый" дележ отцовского наследства. Наконец, в 843 г., в Вердене они окончательно поделят империю на три части. Эпохальность этого события утонула в бесконечных разделах и переделах первых десятилетий IX века. Империя, несмотря на то, что состояла теперь из нескольких королевств, какое-то время считалась единым целым. Ведь отдельными ее частями правили члены одного рода. Еще во второй половине IX в. хронист называет их "наши короли"(9). Однако новые политические образования чем дальше, тем больше обособлялись. Спустя столетия они превратились в современные Францию, Германию и Италию.

Примечания

1. Anonimi vita Hhldowici imperatioris, 3-4.- Monumenta Germaniae Historica, Scriptores (MGH., SS.). T. 2, S. 607-648.

2. РОНИН В. К. Восприятие детства в каролингское время.- Женщина, брак и семья до начала нового времени. М. 1993, с. 17-18.

3. Thegani vita Hludovici imperatioris, 19.- MGH., SS. T. 2, S. 585-604.

4. ЛЕВАНДОВСКИЙ А. П. Карл Великий. Через империю к Европе. М. 1995, с. 152-154.

5. Annales regni Francorum, 817.- Ausgewaelte Quellen zur deutschen Geschichte des Mittelalters (AQ). Bd. V. Bri. [s. a.], S. 1-155.

6. Ordinatio imperil. (MGH), Legum sectio II.- Capitalaria regum Francorum (CRF). T. I. Hannoverae. 1883, S. 270-273.

7. Annales Bertiniani, 833.- AQ. Bd. VI. Bri. [s. a.] S. 11-289.

8. Nithardi quattuor libri historiarum, 1, 7-8.- AQ. Bd. V, S. 385-461.

9. Annales Xantenses, 851, 862- AQ. Bd. VI, S. 340-371.

стр. 151